Митрофорный протоиерей Иоанн (Соколов Иван Иванович) родился 06 января 1873 года в селе Подолец Гаврилово-Посадского района Ивановская области в семье диакона церкви. Он остался сиротой, будучи маленьким ребенком. Сначала скончался его отец, потом мать, которая состояла при храме просфорницей.

Малолетнего Ивана приютил в те годы священник храма села Шекшево протоиерей Алексей Михайлович Альбицкий, который взял все заботы по воспитанию и образованию на себя — осиротевший Иван учился хорошо, был послушным и доброжелательным. Отец Алексий полвека был настоятелем храма Живоначальной Троицы села Шекшово Гаврилово-Посадского района Ивановской области. Всю свою  жизнь отец Иоанн сохранял родственные чувства к семье, воспитавшей его, поддерживал дружественные отношения с названными братьями и сестрами. В свою очередь дети отца Иоанна тоже близко общались с детьми Александры Алексеевны Елховской (в девичестве Альбицкой) — родной дочери отца Алексия, воспитавшего отца Иоанна. Матушка Александра была замужем за Священномучеником Евгением (Елховским), служившим в Переславле-Залесском в храме Святых Сорока Мучеников Севастийских, в Никольском монастыре и храме митрополита Петра.

В 1894 году отцом Иоанном была закончена Владимирская Духовная Семинария. В семинарии отец Иоанн выделялся своими способностями, прилежанием и хорошим поведением. После окончания Семинарии Иван Иванович повенчался с Архангельской Людмилой Михайловной, дочерью протоиерея села Петровского Ростовского уезда Ярославской губернии.

В 1897 году отец Иоанн был рукоположен в иерея к храму Рождества Пресвятой Богородицы села Твердилково Переславского уезда Владимирская губернии.

После восемнадцати лет службы в селе Твердилково, с 1915 года отец Иоанн переведен служить в город Юрьев-Польский в храм святых Косьмы и Дамиана, в голодные годы после революции 1917 года в городе жить стало трудно и состоялся перевод в село Нестерово Юрьевского уезда к храму Воскресения Христова. Затем состоялся новый переезд и с 1922 до 1924 год отец Иоанн служил в храме Покрова Пресвятой Богородицы села Фалелеево Переславского уезда Владимирской губернии.

Так об этом периоде жизни семьи отца Иоанна написано в воспоминаниях Лидии Евгеньевны Елховской, дочери Священномученика Евгения (Елховского), племянницы отца Иоанна:

«Дядя Буря»

Иван Иванович Соколов был сельским священником села Фалелеево Переславского уезда (а до этого в селе Твердилково Переславского уезда – примечание автора), верстах 12-14 от города. У него была семья: жена Людмила Михайловна и больше шести детей, из которых я получше знала только троих, их и включила в родословное древо, а у остальных забыла даже имена.

Поскольку средств, получаемых от Церкви, было недостаточно, и надо было семью кормить, одевать и обучать наукам, он приобрел другую профессию, стал подобно своим прихожанам крестьянином-землепашцем. Ему, как это положено законом, давался надел полевой земли. Он купил лошадь, завел корову, овец, кур, а землю стал обрабатывать сам – пахать, рассевать, собирать урожай, к чему привлек всю семью. Труда он не боялся, но при этом никогда не забывал о самом главном личном желании не отстать от других и быть в курсе современной науки. Хотя для этого свободного времени не было, но он как умудрялся изыскивать его. Так он, собирая грибы или идя за лошадью, когда пахал землю, перед глазами всегда держал газету или книжку. А на нередкий коварный вопрос «Много ли удалось наработать?» отвечал: «не ради утилитарных целей, а во имя поэзии жизни». Он очень любил говорить на самые разнообразные темы, часами мог спорить и доказывать правильность своих убеждений. Интересно и оригинально звучала подчас его характеристика детей: «Сын Иван у меня «что надо», при этом не забывал добавить, что «Он пашет лучше меня». Про дочь Елизавету говорил, «Что она у меня «народница».

 Частенько Иван Иванович приезжал в Переславль-Залесский, ночевал в номерах Загрязкина, днем ходил по своим делам и магазинам, заглядывал и к нам. Кстати сказать, тогда его двое детей Сережа с сестренкой (не помню по имени) стояли у нас на квартире. Плату за это папа получал мукой. Однажды рано утром нас разбудил громкий звонок посетителя. Папа встал с постели и направился открывать дверь. Перед ним стоял Иван Иванович, держа в руках повод взмыленной лошади. Папа с волнением спрашивает: «Что-то случилось?». Иван Иванович протянул папе мешочек с мукой: «Вот привез». Папа удивлен. «Так ведь ребята-то голодные, я виноват, запоздал с доставкой». И оказалось, поздно ночью Иван Иванович моментально вскочил с постели в своем доме, взбаламутил весь дом: «Где мешок? Приведи лошадь! Скорее поворачивайся!» и так далее, вскочил на лошадь и был таков. Немало было таких порывов у дяди Бури. От нас он также спешно ускакал верхом на лошади, чтобы допахать свой участок.

 Я не знаю, следил ли когда Иван Иванович за своей внешностью. Ходил он в подряснике, носил шляпу, но не это привлекало к нему внимание. Все смотрели на его кривую бороду. Он постоянно крутил ее рукой, от чего она приобрела форму, как из-под веретена и, притом кривого, оттого, что рука ее тянула вправо, до конца она никогда не раскручивалась.

 Интересно, что его рассказы буквально завораживали, их слушали и взрослые и дети. Рассказывал он медленно и с большими паузами. Запомнился один из рассказов. Остановившись у Загрязкина, Иван Иванович спустился из номера в столовую перекусить. Сел за столик с каким-то мужчиной и предложил ему ради знакомства «опрокинуть чарочку». Поладили. Начался разговор о том, о сем. Темы менялись одна за другой до тех пор, пока на одной из них не застряли – нашла коса на камень. «Я с ним не соглашаюсь, он – со мной. Я со своим доводом, он – со своим. Дальше – больше. Так мы разгорячились, что чуть ли не стучали кулаками по столу и очень повысили голос. Ну нет у нас общности, мирный лад исчез. Я повнимательнее посмотрел ему в злые глаза, потом на лоб… Но что же я вижу (глаза округляются)? Ближе к правому виску колышется вздутие, поближе к левому – тоже. Что это с ним? Да ведь это рога (рот раскрывается, на лице ужас)!!! Да ведь это Вельзевул… Сам Вельзевул!!!». Палец руки тычет в воздухе рога и в такой позе замирает. «Ну и даешь!» — смеется папа, мама тоже смеется, а мы подростки ликуем. А наш самородок-артист еще играет свою роль. Но вот он что-то отмахивает от себя, как-бы говоря «Сгинь», лицо его постепенной разглаживается и он спокойно говорит: «Так каждый и остался при своем мнении»…

О тесном общении семей Елховских и Соколовых также повествуется в строках воспоминаний о раннем детстве племянника отца Иоанна — первенца в семье Священномученика Евгения (Елховского), митрофорного протоиерея Владимира (Елховского)

… По первопутку к нам приезжала на несколько недель в гости дальняя родственница, которую мы звали «бабушка Селецкая» или «бабушка седая», Анна Васильевна Соколова, внук которой Иван Иванович Соколов был священником верстах в 20 от Переславля в селе Твердилкове. Это была старая, маленькая, очень симпатичная старушка и совершенно седая. При мне она частенько укачивала моих младших братьев и сестер, слегка ударяя их рукой и благодушно время от времени приговаривая: «Спи, родной, спи». Когда ребенок просыпался и тянул к ней ручонки, она улыбалась ему навстречу и тягуче напевала: «А мальчонко-то встает, а пригожо-то встает, а хороший-то встает». Гостила она у нас подолгу, месяца по два, по три …

Отец Иоанн уделял большое внимание закладыванию высших нравственных основ в своих пасомых, в храме он часто говорил проповеди, на которых присутствовало много прихожан. В семье отца Иоанна было много детей, и отец Иоанн принимал большое участие в их воспитании, прививал у них желание служить Богу и людям. Он очень любил природу, ходил с детьми за грибами и на рыбалку, с детства приучал их к труду, воспитывал уважение к старшим. В доме царила спокойная, доброжелательная атмосфера. Восемь дочерей отца Иоанна впоследствии стали учителями, сын окончил Владимирскую Семинарию, но из-за трагических революционных событий 1917 года он не принял священного сана, а стал хирургом (Профессор Иван Иванович Соколов, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой хирургии 2-го мединститута в Москве, 50 лет проработал в институте имени Склифосовского, где состоял заведующим отделением травматологии).

Дополнит картину тех лет, в которых жила семья отца Иоанна, воспоминания митрофорного протоиерея Владимира (Елховского). Таким запомнился 1919 год Владимиру Евгеньевичу

… Этот год следует отметить еще большим развитием антирелигиозной пропаганды. Духовенство стало предметом поношения, религия – объектом сплошного поругания. Наиболее трусливые, шкурники и беспринципные люди из духовенства начали отказываться от сана, но большинство несло выпавшие на их долю невзгоды с честью, с достоинством, действительно памятуя слова Евангелия «Больше сея любви никто же имать, да кто положит душу свою за други своя» и утешаясь заповедью Спасителя: «Блажени есте, егда поносят вам, и изженут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради». Здесь я говорю о духовенстве нашего города и уезда. Говорю то, что я сам знаю, чему был свидетелем, о чем нигде не печаталось, о чем и говорить боялись, да и сейчас бояться. Священники перестали носить кресты поверх рясы, как это было до сих пор. Многие из них в этом году по широкому лицу матушки-земли русской нашли себе мученическую смерть, подобно отцу Константину (Снятиновскому). Знаю один случай, когда на реке Оке, на пристани города Мурома с пришедшего парохода сошел один священник с взрослой дочерью. Стоявшие на берегу красногвардейцы, увидев рясу, ни слова не говоря, тут же на глазах у всего народа этого священника расстреляли, а дочь под угрозой расстрела, заставили тут же рыть ему могилу и закопать. У нас в Переславле монахов Данилова монастыря всю зиму гоняли чистить исполкомовские конюшни, нарочно не давая для этого никакого инструмента, заставляли все делать голыми руками.

С этого времени мое отношение к духовенству изменилось я увидал в них не простых ремесленников, а действительно служителей Бога, безответных мучеников за свои убеждения и, наконец, просто действительно порядочных людей и честных, тогда как кругом все уже настолько изобманывалось и изолгалось, что и сами не стали различать, где правда и где лож. …

В 1924 году отец Иоанн с семьей переехал в село Веськово Переславского уезда, где служил до своего ареста в храме в честь Святого Георгия Победоносца. Приход был небольшой, прихожане уважали батюшку и обращались к нему за советом и помощью, семья его жила тем, что обрабатывала выделенную им полосу земли. Отец Иоанн снова сам трудился на этом участке. В эти годы отец Иоанн был лишен избирательных прав.

Отец Иоанн чувствовал приближение ареста, он посетил всех близких, родственников и детей, прощался со всеми со слезами на глазах. 18 октября 1937 года отца Иоанна в возрасте 64 лет арестовали, поместили в тюрьму Ярославля и предъявили обвинение в «участии в контрреволюционной церковно-монархической организации, проведении антиколхозной агитации, восхвалении врагов народа: Зиновьева, Каменева и др.», «входил в состав контрреволюционной церковно-монархической организации и как участник проводил антисоветскую работу; организовал убийство старого большевика Моисеева; среди крестьян проводил антиколхозную подрывную работу; распространял провокационные слухи о войне и восстаниях против советской власти; вел пораженческую и повстанческую агитацию». 28 октября1937 года тройка при УНКВД СССР по Ярославской области осудила отца Иоанна по статьям 58–10, 58–11 УК РСФСР, приговорив к десяти годам заключения в исправительно-трудовых лагерях.

Отец Иоанн отбывал наказание в Карагандинской области, в поселке «Долинки», в лагере КарЛАГ — по свидетельству женщины, освободившейся из того лагеря, где был заключен отец Иоанн, он помогал заключенным, поддерживал их в трудные минуты, подшивал им разорвавшуюся обувь. Соузники его очень любили и уважали. На пятом году заключения, когда шла Великая отечественная война, заключенные голодали, ели в степи полынь — отец Иоанн умер от истощения и дизентерии 28 августа 1942 года в возрасте 69 лет. Через полвека отец Иоанн был реабилитирован 26 мая 1989 года Прокуратурой Ярославской области по заявлению его дочери Соколовой Евгении Ивановны.

Преданность Господу была основой для всей семьи отца Иоанна, таким людям Бог подает чистое сердце и бодрость духа в радость жизни, что помогает им пройти достойно все преткновения, которые были положены при несении креста в их последовании ко спасению во Иисусе Христе. Волею Господа мы получили пример смирения человеческого, пример действенного попечения Божия о сиротах и вдовах погибших священников, возможность почитать память этих людей, обращаться к ним за ходатайством перед Господом.

Со святыми упокой, Господи, души протоиерея Иоанна, матушки Людмилы и святыми их молитвами прости наши прегрешения

В 27 августа 2017 года, на Предпразднство Успения Пресвятой Богородицы в приходе храма Рождества Пресвятой Богородицы села Твердилково прошла воскресная литургия, приуроченная 75-летию мученического преставления Господу митрофорного протоиерея Иоанна (Соколова). Отец Иоанн рядом с иеромонахом Варсонофием обрел место земной памяти в храме, которому посвятил первые восемнадцать лет своего пастырского поприща.

Выражаем глубокую сердечную благодарность монахине Павле (Соколовой-Ковальчук) за предоставленные материалы из семейного архива семьи Священномученика Евгения (Елховского) и семьи Соколовых, досточтимым отцам и труженикам Православного Свято-Тихоновского университета, собравшим материалы о судьбе отца Иоанна, монахине Сергии (Каламкаровой) из Успенского женского монастыря города Александрова за предоставленные архивные материалы Владимирской епархии, составителям третьей части Ярославского мартиролога «Все мы Христовы»: епископу Вениамину Рыбинскому (Лихоманову), монаху Игнатию (Волкову), Н.В. Жестковой, И.Г. Меньковой,  Л.Н. Зуммер.

Спаси Господи